Аллах принимает покаяние троих сподвижников (Сира 164)

Это фрагмент полного жизнеописания пророка Мухаммада. Следующий фрагмент здесь.

Прибыв в Медину, Пророк отправился в мечеть, где совершил молитву в два ракяата и приступил к общению с людьми. Оставшиеся позади и не принявшие участие в походе поспешили в мечеть, дабы принести свои извинения и привести доводы в оправдание своего неучастия. Свои слова они подкрепляли клятвами. Численность таковых составила более восьмидесяти человек. Пророк выслушал их, принял извинения, попросил за них прощения у Аллаха, вновь закрепив присягой. Однако внутренний настрой этих людей он оставил на суд Всевышнего.

Среди оправдывающихся был Ка‘б ибн Малик. Что же помешало ему выйти вместе со всеми в поход, и как это воспринял Пророк, вернувшийся через два месяца в Медину? Узнаем об этом со слов самого Ка‘ба ибн Малика, который передает: «Что касается меня, то я не пошел вместе с посланником Аллаха в поход на Табук, хотя, поистине, никогда я не был столь силен и хорошо обеспечен, как тогда. Мусульман в этом походе ждали безводная пустыня и множество врагов. Поэтому Посланник, объявив о цели похода, призвал сподвижников как следует подготавливаться. Каждое утро я выходил, чтобы вместе со всеми начать подготовку, однако возвращался, так ничего и не сделав. Сам себе я говорил: «Мне ничто не помешает быстро собраться». Так продолжалось до тех пор, пока в один из дней рано утром посланник Аллаха вместе с мусульманами не вышел в путь. Я вознамерился непременно догнать их. Ах, если бы мне удалось это сделать! Вопреки неуемному желанию этого не произошло.

Когда после отъезда Пророка ﷺ я появлялся среди людей, меня сильно огорчало, что я остался лишь с явными лицемерами или немощными. После же, когда я узнал, что посланник Аллаха возвращается из Табука, меня охватили стыд и печаль. Я стал придумывать ложные оправдания, говоря себе: «Как же мне избежать его гнева завтра?» Когда же люди стали говорить, что Посланник уже совсем близко к Медине, все ложные оправдания покинули меня. Я понял, мне не спастись с помощью лжи, и я решил сказать правду.

По возвращении Пророк ﷺ, как обычно, сначала направился в мечеть, совершил молитву в два ракяата, а потом некоторое время находился там вместе со своими сподвижниками. К нему приходили люди, остававшиеся на время похода в Медине, и принимались оправдываться, подкрепляя свои оправдания клятвами. Таких набралось более восьмидесяти человек. Приняв их оправдания и клятвы, Посланник обратился к Аллаху с мольбой об их прощении, предоставив сокровенное суду Всевышнего.

Настал и мой черед. Когда я поприветствовал Пророка, в ответ увидел улыбку разгневанного человека. Он сказал: «Подойди». Я подошел ближе и сел перед ним. Он спросил: «Что заставило тебя остаться? Разве ты не имел верблюда?»

Я сказал: «О Посланник, клянусь Аллахом, если бы я сидел перед любым другим человеком, то уверен, что я смог бы избежать его гнева с помощью лживых оправданий, ибо я наделен красноречием. Клянусь Господом, я понял, что если сегодня солгу тебе, а ты удовлетворишься услышанным, Аллах все равно потом укажет тебе на мою ложь, и мне не избежать твоего гнева. Если же я скажу тебе правду, то ты разгневаешься на меня уже сейчас. Однако я надеюсь на прощение Великого Аллаха. Клянусь Всевышним, нет у меня никаких оправданий, и, клянусь Всевышним, у меня был достаток, и физически я был способен выступить».

Посланник произнес: «Что касается Ка‘ба, то он сказал правду. Вставай же и жди, пока Аллах не вынесет решения относительно тебя». Когда я покинул Пророка, ко мне устремились люди рода Саляма и стали упрекать меня в том, что мне не удалось оправдаться подобно другим. Я тогда спросил: «А случилось ли с кем-нибудь подобное?» Они ответили: «Да, еще с двоими: Мурарой ибн Раби‘а[1] и Хилялем ибн Умайей[2]». Были названы имена двух праведных людей, принимавших участие в битве при Бадре, и я сказал: «Мне следует брать с них пример!»

Через какое-то время посланник Аллаха ﷺ запретил мусульманам общаться с нами троими. Люди стали сторониться нас. Даже земля стала для меня неузнаваемой, ибо это была не та земля, по которой я ходил прежде. Два моих товарища, смирившись, сидели у себя дома и безостановочно плакали. Я же был моложе и сильнее, поэтому выходил из дома, принимал участие в молитвах вместе с другими мусульманами, ходил по рынкам, но желающих говорить со мной не было. Я регулярно подходил к посланнику Аллаха, когда он сидел среди людей после молитвы, приветствовал его, после чего спрашивал себя: «Пошевелил ли он своими губами в ответ на мое приветствие?» Затем я молился рядом с ним, украдкой посматривая на него. Когда я погружался в молитву, он глядел на меня, когда же я поворачивался в его сторону, он уводил свой взор.

Однажды я вышел из дома и брел, пока не достиг ограды сада Абу Катады, моего любимого двоюродного брата. Забравшись на ограду, я обратился к нему с приветствием, и, клянусь Аллахом, он ничего не ответил. Тогда я воскликнул: «Абу Катада, заклинаю тебя Аллахом, известно ли тебе, что я люблю Всевышнего и Его посланника?» Тот безмолвствовал. Я вновь обратился к нему с теми же словами,
но он продолжал хранить молчание. Я еще раз повторил свои слова, на что получил ответ: «Аллах и Его посланник знают лучше». Глаза мои переполнились слезами, и я ушел прочь.

Проходя по рынку Медины, я услышал, как один из крестьян Шама расспрашивал: «Кто укажет мне на Ка‘ба ибн Малика?» Люди указали на меня. Подойдя, он передал послание от правителя гассанидов, в котором было сказано: «Поистине, до нас дошло, что твой друг оставил тебя, присоединяйся же к нам. Среди нас ты найдешь утешение и покой». Прочитав послание, я произнес: «Это очередное испытание», после чего сжег его.

Так прошло сорок дней, но Откровение Аллаха все не приходило. Еще одним испытанием стало то, что ко мне явился посланец от Пророка, сказав: «Пророк велит тебе не приближаться к твоей жене». Я спросил: «Мне развестись с ней или надо поступить как-то иначе?» Он сказал: «Нет, просто сторонись ее и ни в коем случае не приближайся к ней». Тогда я велел своей жене: «Отправляйся к своим родителям и оставайся у них, пока Всевышний не вынесет Свое решение».

Пришла супруга Хиляла ибн Умайи и сказала: «О посланник Аллаха, поистине, Хиляль несчастный пожилой старец и у него нет слуги. Не против ли ты, чтобы я помогала ему в домашних делах?» Пророк ﷺ ответил: «Не против, однако не приближайся к нему». Она сказала: «Клянусь Аллахом, у него нет никакого стремления к чему-либо. Клянусь, он плачет с того момента, как все началось, и по сей день».

Ка‘б передает: «Некоторые из моих близких предложили также попросить разрешения у посланника Аллаха касательно супруги, чтобы она помогала мне в домашних делах. Но я сказал: «Клянусь, я не буду этого делать. Я не знаю, как Пророк ﷺ отреагирует на мою просьбу, ведь я еще молод».

В таком состоянии я пребывал еще десять ночей, пока не прошло полных пятьдесят с того момента, как посланник Аллаха ﷺ запретил общаться с нами.

На исходе пятидесятой ночи я совершил утреннюю молитву на крыше одного из домов, сидел там, пребывая в состоянии, которое Всевышний описал так: душа моя сжималась, а земля казалось тесной, несмотря на ее обширность.

В то утро после молитвы Пророк сообщил людям о том, что Всевышний Аллах принял покаяния троих: Ка‘ба ибн Малика, Мурары ибн Раби‘ и Хиляля ибн Умайи. Люди отправились сообщить нам благую весть. Ко мне спешил всадник на коне, другой человек из племени Аслям вбежал на гору и его глас достиг меня быстрее, нежели верховое животное всадника: «О Ка‘б ибн Малик, благая весть тебе!» Заслышав эти слова, я со слезами радости склонился в земном поклоне. Когда ко мне явился тот, чей голос я услышал, я снял с себя два одеяния и накинул на него в знак благодарности за благую весть. Клянусь Аллахом, ничем иным я не обладал из одежды — по этой причине после я позаимствовал ее у другого мусульманина».

Ка‘б передает: «Я поспешил в мечеть. По дороге встречные люди поздравляли меня с принятием покаяния. Когда я вошел в мечеть и направился к Пророку, мне навстречу поспешил Талха ибн ‘Убайдуллах и пожал мне руку со словами поздравления. Клянусь Аллахом, никто из мухаджиров не встал, и я никогда не забуду поступок Талхи.

Когда я поприветствовал Пророка, он произнес: «Радуйся лучшему из дней твоих с момента рождения!» И лицо его при этом сияло от радости. Я спросил: «Это от тебя, о посланник, или же от Аллаха?», на что он ответил: «Нет, это — от Всемогущего и Великого Аллаха».

Мы знали, что если Пророк ﷺ радовался, то его лицо сияло подобно полной луне. Сев перед Пророком, я произнес: «О Посланник, я в знак раскаяния отказываюсь от всего своего имущества ради Аллаха и Его посланника». Он ответил: «Удержи часть своего имущества, это лучше для тебя». Тогда Ка‘б произнес: «Я оставлю долю, полученную при Хайбаре. Поистине, Аллах спас меня только благодаря тому, что я сказал правду. В знак благодарности за то, что мое покаяние принято, я до самой смерти не буду говорить ничего, кроме правды!»

Ка‘б добавил: «Клянусь Аллахом, я не знаю никого из мусульман, кого бы Аллах подверг такому же испытанию касательно правдивости речи, как меня. До сегодняшнего дня я не произносил преднамеренно лжи. Надеюсь, что Аллах сохранит и защитит меня от этого, пока я жив».

Всевышний Аллах низвел Своему посланнику аяты:

 

 

Ка‘б продолжил: «Клянусь, Аллах не проявил ко мне большей милости после того, как направил меня к Исламу, чем моя правдивость по отношению к посланнику Аллаха и то, что я ему не солгал. И чем то, что я мог погибнуть подобно тем, которые солгали. Воистину Аллах сказал оправдывающимся худшее, что может быть сказано кому-либо».

 

 

Ка‘б говорит: «Посланник Аллаха, выслушав оправдания других, приняв их присягу и попросив за них прощения, отсрочил решение по нам троим, пока Аллах не вынес Свое решение». По этому поводу Аллах сказал: «А также [простил] троих, которым была дана отсрочка [оставшихся позади] …» (Св. Коран, 9:118) Это касалось не того, что мы остались позади битвы, а того, что нам была дана отсрочка после того, как у остальных были выслушаны и приняты ложные оправдания»[3].